[iggdrassil]

Цуна/Кёко. | 2YL!Вонгола;
Рейтинг: R
Жанр: стеб
Предупреждение: автор не страдает от избытка чувства юмора, лютый укур, полный ООС и бред. Под конец зачем-то нарисовался рейтинг



Реборн, как обычно появился в самый неподходящий момент для того, чтобы в очередной раз испортить Цуне жизнь. В кои-то веки у него получилось остаться один на один с Кёко-тян, устроив небольшой романтический ужин или что-то вроде того. Цуна был на седьмом небе от счастья: весь вечер, он провел с любимой девушкой. Они сидели у него в комнате и без остановки болтали о разных глупостях, поедая вкусные пирожные с зеленым чаем. Наконец, настал час Х, когда Цуна в качестве прелюдии решил показать ей свою коллекцию наклеек жвачки турбо (Реборн как-то сказал, что женщины любят роскошь, а Цунина коллекция наклеек была воистину роскошной). Они сидели на его кровати совсем близко друг к другу, когда Кёко неожиданно взяла его за руку. От такого накала страстей Цуна вздрогнул и альбом наклеек, лежавший на коленях, упал на пол. «Наклейки… мои драгоценные наклейки…» - сердце мальчика едва не разорвалось от вида маленького альбомчика, тоскливо лежащего на полу. Любому другому человеку, уронившему святое, Десятый уже бы показал свой X-бёрнер адаптированный, обратив попирателя святыни в горстку золы. Но это же была Кёко-тян…ей он бы простил, даже если бы она молотком расколотила его Xbox. Хотя нет, Xbox не простил бы даже ей. «Хрен с ними с наклейками» - подумал Цуна и тут же решил предать себя анафеме за такие ужасные мысли. Кёко, явно действовала разлагающе на его мужское сознание. Хотя тут было чему, вернее чем разлагать. Третий размер груди, заманчиво покачивающийся в вырезе блузки от каждого движения, притягивал взгляд, не давая сосредоточиться. «Старею, раз сиськи для меня уже важнее наклеек» - Цуне захотелось хлопнуть себя по губам. Похоже, что в его голове проходил конкурс на самую идиотскую мысль и это еще был только отборочный тур. Конкурс дебильных мыслей был завершен досрочно, без объявления победителей, когда Кёко потянулась к нему губами и с придыханием спросила:
- Цуна-кун, а ты когда-нибудь целовался?
- Аыыыаа – Цуна безуспешно пытался совладать со своим лицом, чтобы не расплыться в улыбке счастливого олигофрена, который увидел радугу. Получилась такая страшная гримаса, что любая другая девочка уже сбежала бы от ужаса, в поисках более сдержанного в эмоциях мафиозного босса. Но наша героиня была мужественной, потому перекошенную рожу возлюбленного, которая стремительно приобретала цвет баклажана, Кёко восприняла как комплимент. Она радостно подалась вперед так, чтобы ее бюст, размеру которого завидовали даже ее школьные учительницы, соблазнительно подпрыгнул. Кёко была не только мужественной, но и сообразительной, потому к шестнадцати годам уже отлично знала, какое волшебное воздействие оказывают на мужской пол большие сиськи.
- Хочешь попробовать? – Кёко помимо уже перечисленных достоинств была еще и застенчивой, но сегодня решила пойти ва-банк. Она была влюблена в Цуну еще с детского садика и хотела его с самого начала полового созревания, когда заметила, что любовь это не только дарить валентинки и гулять под одним зонтиком. Ничего неприличного в том, чтобы затащить Цуну в постель прямо сейчас она не видела – в том, что они в итоге поженятся, сомневался только сам Цуна. И то, только потому, что ему казалось, что такая прекрасная девушка как Кёко не может его любить и тем более хотеть.
- Хочу. – Пискнул Цуна, морально готовясь к самому счастливому моменту в своей жизни. Он уже было зажмурился и выпятил губы вперед (он учился целоваться по детской манге, потому считал, что гримаса слепой утки – стандартная исходная позиция для поцелуя).
Кёко тоже крепко зажмурилась (чтобы не видеть рожу Цуны) и наклонилась чтобы, наконец, поцеловать своего прекрасного принца, как где-то рядом послышался до боли знакомый голос:
- Чаоссу.
Одновременно ойкнув, несовершеннолетние голубки повернули голову в сторону источника голоса. На стуле, возле письменного стола стоял Реборн, в костюме презерватива. «Боженька, милостивый боженка, чем же я так перед тобой провинился???» - Цуна был на грани суицида и тихонько истерил. Кёко же совсем забыла, что она порядочная девушка из приличной семьи, поэтому ее мысли выражались исключительно нецензурной лексикой.
- Сегодня я в костюме презерватива, который для меня пошила Бьянки, и это не случайно. – Сказал Реборн, игнорируя замешательство парочки. - Во-первых, своим видом я хотел напомнить о том, что подростковый секс должен быть защищенным, потому как к рождению одиннадцатого поколения, Вонгола еще не готова. Во-вторых, я символизирую, совокупность гондонов, которые могли прокрасться в наш уютный коллектив.
Цуна обалдело слушал тот бред, который гордо декламировал со стула Реборн. Он плохо понимал, что аркобалено имеет в виду, но это было не важно. Его оглушила боль от осознания страшной мысли: поцелуя не будет. Возможно вообще никогда. Это мог быть единственный шанс, который ему решила дать Кёко и он, его упустил из-за надоедливого репетитора.
- Так вот. – Реборну, как человеку, прожившему долгую жизнь, было глубоко плевать на детские моральные травмы. – Сегодня мы проведем анализ Вонголы на наличие в ней плохих людей, в простонародье - гондонов. Ребята, заходите!
В комнату Цуны зашли все его хранители, включая Мукуро, которого недавно выгнали из Вендикаре за плохое поведение. Кёко, глядя как мечта расстаться с девственностью рушится на глазах разрыдалась и, закрыв лицо руками, выбежала из комнаты.
- Куда же ты, Кёко?! – Грустно закричал вслед Цунаеши, глядя, как драматично покачиваются ее сиськи при беге.
- В монастырь! – Топот каблучков по лестнице и Кёко, хлопнув дверью наконец сбежала из негостеприимного места оплакивать свою несчастную долю в компании подружек и бутылки мартини.
- Реборн! – Возмущенно воскликнул Цуна, глядя на аркобалено с укоризной.
- Глупый, бесполезный Цуна, даже девушку не можешь поцеловать. – Издевательски протянул Реборн.
На этих словах Мукуро противно хихикнул, бросив на Цуну высокомерный взгляд.
– Кстати, Мукуро тоже еще не целовался. И в отличие от бесполезного Цуны ему даже никто не предлагал. – Реборн любил издеваться над всеми подростками, без исключения.
Мукуро был парень не промах, потому вместо того, чтобы краснеть и смущаться, он сделал вид, будто тот факт, что он невинен, как благородная девица, превозносит его над остальными. Вышло настолько убедительно, что Гокудера и Ямамото, которые уже давно лишились девственности с командой по черлидингу, ему дружно позавидовали.
- Сегодня мы временно экспроприируем содержимое карманов и школьных сумок Хранителей, для тщательного анализа и формирования психологического портрета каждого присутствующего.
- Первый на очереди Ямамото. – Сказал Реборн, игнорируя Гокудеру, который тянул руку как заправский выскочка-отличник, жаждущий выслужиться перед учителем. – Тсуна, обыщи Ямамото.
- Почему я? – Цуна лежал в углу, страдая от изжоги и неразделенной (по его мнению) любви.
- Потому что ты босс.
- Ладно-ладно. – Засмеялся Ямамото. – Я сам все выложу.
Затаив дыхание, все собравшиеся наблюдали, как Ямамото достает из сумки учебники, канцелярские принадлежности, вытряхивает из карманов всякую мелочь. Что за этим последует, было интересно даже Хибари, который всем своим видом демонстрировал безразличие к происходящему.
- Итак, приступим к анализу и непосредственно составлению психологического портрета. – Реборн достал со стола блокнот и ручку. – Ямамото, зачем тебе аж два циркуля, ножницы и в довесок канцелярский нож?
- Ну я эээ… - Ямамото, привыкший таскать с собой кучу всякого барахла выглядел озадаченным.
- Хорошо, так и запишем: имеет нездоровый интерес к колюще-режущим предметам. Опасен для общества.
- Подожди, Реборн. – Ямамото растерянно почесывал затылок. – Одно совсем не следует из другого… Просто я эээ…
- Нарушены ассоциативно-логические связи. – Пробормотал аркобалено, что-то дописав в блокнотик.
- Да нет же, погоди. Один циркуль я всегда ношу с собой для Гокудеры. Ну, он постоянно забывает свой, вот я и…
- Гомосексуальные наклонности. – Резюмировал Реборн и дописал это в блокнот. – Следующий у нас на очереди Рокудо Мукуро.
Мукуро надменно улыбнулся и с видом королевской особы, которая, прихоти ради, кормит свиней, начал выкладывать свои вещи из сумки и карманов. Вернувшись из Вендикаре, он стал удивительно сговорчивым и делал все, что ему говорили, при условии, что его будут вкусно кормить.
- О боги! Мукуро, сколько тебе лет? – Реборн всегда догадывался, что в душе иллюзионист еще ребенок, но не думал, что до такой степени.
Хранитель тумана явно не понимал, что в его вещах так смутило всех присутствующих. Дело было в том, что все привыкли считать Мукуро опасным преступником и убийцей, но никак не семнадцатилетним подростком, у которого не было детства, и который сейчас наверстывал упущенное. К тому, что иллюзионист целыми днями торчал у Цуны дома и смотрел мультики на большой плазменной панели, все уже как-то привыкли. Но все равно никто не ожидал, что в школьной сумке Мукуро обнаружится пластмассовая моделька робота, огромное количество фантиков от конфет, стопка комиксов про злодеев, надкушенная шоколадка и помятые тетрадки, чье содержимое состояло из коряво нарисованных аниме-персонажей и граффити с именем «Мукуро».
- Цуна, помнишь, я тебе сказал, что ты незрелый ребенок и клинический идиот? – Цуна утвердительно кивнул головой.- Забудь! – Реборн возле имени Рокудо приписал лаконичную заметку: «Малолетний идиот. NB: Не вестись на его дешевые понты, почерпнутые из комиксов. P.S. Первое впечатление всегда обманчиво». Немного подумав, Реборн слово «идиот» обвел в кружочек. Чтобы не забыть. У иллюзиониста, как и положено туманникам был талант создавать о себе ложное впечатление. Даже аркобалено, устойчивый к наебалову, постоянно забывал, что Рокудо – идиот.
- Пиу-пиу-пиу. – Мукуро самозабвенно возил робота по столу. Это было частью его хитрого плана по уничтожению мафии. Если его не будут воспринимать серьезно, ему будет проще подобраться к сердцу Вонголы и захватить тело Десятого. Хотя если честно, помимо этого, ему просто нравилось играться с роботом. Но все равно, это только ради уничтожения проклятой мафии. Мукуро злорадно закуфуфукал.
«Точно идиот» - подумал Реборн. Даже не владея даром телепатии, догадаться, о чем думает Мукуро, было несложно.
Аркобалено продолжил срывать покровы с изнанки подсознания Хранителей:
- Ламбо мы пропускаем, потому что он тупой. Тем более я его сюда даже не позвал. У Рёхея в голове одна солома, это очевидно и безо всякого анализа. Потому следующий у нас… Гокудера!
Гокудера взвизгнул от счастья и свалил в кучу свои вещи. Сев на пол, он бросил взгляд полный щенячьего обожания на все еще страдающего Джудайме.
- Так, что тут у нас? – Реборн достал одну из тетрадок Гокудеры и пролистал ее. – Травкой балуешься, да?
- Я… я не… - начав заикаться, Гокудера сначала побледнел, а потом покраснел. – Я вообще не курю, мне нельзя. – Запоздало поняв, что смолол чушь, Хаято покрылся бурыми пятнами.
- То есть ты утверждаешь, что написал рассказ «Приключения Капитана Очевидности, в стране логических парадоксов», не находясь в измененном состоянии сознания? – На лице Реборна и всех присутствующих было написано явное недоверие. – Ладно, допустим. А вот это тогда, что? – Аркобалено жестом фокусника извлек из потайного кармана сумки Гокудеры небольшой пакетик, в котором находилась какая-то измельченная засохшая трава.
- Это базилик! – Выпалил Гокудера. – А что, приправа есть такая. Я с ней суп варю, для Ямамото. Ямамото – спортсмен, ему нужен суп!
- Это – базилик. – Довольно засмеялся Ямамото. - Базилик – вкусный суп, а я – спортсмен.
- Пошли прочь, оба. Без справки от нарколога, не возвращайтесь. – Реборн с суровым видом следил, как поникший Гокудера выходит, держа за руку непрерывно смеющегося Ямамото. – Ишь, гомосеки-наркоманы малолетние. – Буркнул аркобалено, делая соответствующие пометки в блокнотике.
- Ну и в качестве завершающего аккорда у нас сегодня выступит Хибари Кёя – последний оплот нравственности и дисциплины Наммимори. – Реборн проигнорировал Кёин взгляд, не предвещающий ничего хорошего. – Кстати, тоже девственник и ни разу не целовался.

- Камико…
- Что, естественно характеризует Кёю как исключительно дисциплинированную высокоморальную сильную личность.
От этих слов Реборна, Хибари мгновенно успокоился, опуская тонфа. Он успокоился настолько, что даже не услышал, как Реборн тихо добавил:
- Кого я обманываю? Толпа неудачников, а не мафиозный клан.
Цуна как раз сосредоточился на происходящем, потому был единственным из присутствующих, кто услышал эти слова Реборна. Они напомнили ему о Кёко, которая вероятно находилась уже примерно на полпути к монастырю. Цуна громко разрыдался, проклиная своего репетитора, мафию и почему-то гладиолусы.
- Итак, Кёя, предъяви содержимое своего кейса и карманов.
- Камико…
- Это нужно для поддержания дисциплины.
- Ну, если для дисциплины… - Недоверчиво сощурился Хибари, выкладывая вещи на стол.
«Идиот. Тоже клинический, но с другим уклоном» - Мысленно сделал вывод Реборн, но делать соответствующие пометки в блокноте, в присутствии главы Дисциплинарного комитета, не решился.
- До чего же нужно быть скучным и неинтересным типом, чтобы ничего не носить в карманах. – Удивился аркобалено. – Что свойственно только очень дисциплинированным людям. – Вовремя добавил он. – Опачки! А это что у нас? Ну, Кёя, ты меня прямо удивляешь.
- Это конфискат! Он нарушал дисциплину, и я его забрал у младшеклассников. – Возмутился покрасневший Хибари, пытаясь забрать у Реборна порножурнал, вставленный в обложку от тетради для лабораторных. Случайно скинув со стола свою папку для бумаг, Кёя ругнулся, когда увидел, что оттуда выпал шприц.
- Это для манту! – Тоном обиженного ребенка сказал Хибари. – Нам делали манту и сказали принести шприц…
- Марш отсюда. Пройдешь нарколога, вместе с теми двумя укурками. – Реборн заглянул в порножурнал, который нашел у Хибари. – И сексопатолога, противный ты наш.
- Это не мое! – На прощание сказал глава Дисциплинарного комитета и хлопнул дверью.
- Это было экстремально скучно! Настолько экстремально, что я все проспал. – Зевнул сонный Рёхей, поднимаясь с дивана, на котором он проспал все собрание. – Представляешь, Цуна, мне приснился странный сон, будто ты хотел поцеловать Кёко, а я за это хотел тебя убить. Ну ладно, пока. Мне нужно тренироваться во имя экстрима!
- Я тоже пойду. – Сказал репетитор-кайфоломщик, чей костюм полностью выражал мнение Цуны о нем.
Когда Цуна остался в комнате один, он начал биться головой о пол, вспоминая, как чуть не поцеловался с девушкой своей мечты. Его ничтожная жизнь была разрушена, он больше не посмеет смотреть Кёко в глаза. От воспоминания о девушке, которая возможно могла бы уже принадлежать ему, сложись сегодняшний день по-другому, в животе разлилось горячее тепло возбуждения. Отлично, одной проблемой в жизни неудачника стало больше. Хотя, если бы все его проблемы можно было разрешить с такой легкостью, как эту, Цуна был бы намного счастливее. Расстегнув ширинку и спустив штаны до колен, Цуна сжал член и начал быстро водить рукой, стремясь скорее достичь разрядки. Он подумал, что еще хуже его жизнь стать не могла. Он заблуждался. Цуна понял это в ту секунду, когда дверь резко распахнулась и на пороге предстала Кёко:
- Прости, Цуна-кун. Реборн мне все объя… - Девушка застыла в немом изумлении, глядя на своего избранника, сжимающего в кулаке собственный член.

Все кусочки мозаики сложились в единую картину. Судьба подарила ей еще один шанс, который Кёко не была намерена упускать. Она хищно улыбнулась, расстегивая блузку:
- Цуна, скажи, ты когда-нибудь трогал женскую грудь?
Кажется, жизнь неудачника Цунаеши начинала налаживаться.
Happy End